Библиотека

Евхаристия (греч. ευχαριστία, лат. eucharistia – благодарение) – таинство, установленное Иисусом Христом во время Тайной вечери, в котором силой Святого Духа совершается пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. Совершение этого таинства, являющееся прославлением Бога Отца и воспоминанием жертвы Христа, – это средоточие главного христ. богослужения, также называемого Е. или Святой мессой (в лат. обряде), Божественной литургией (как в лат., так и в вост. обрядах), Вечерей (Трапезой) Господней. В Е. наиболее совершенным образом проявляется присутствие в Церкви Иисуса Христа "благодаря силе Его Слова и Его Духа" (ККЦ 1358). Е. также называют сами Св. Дары.

НЗ содержит 4 фрагмента о происхождении Е. (Мф 26, 26-29; Мк 14, 22-25; Лк 22, 15-20; 1 Кор 11, 23-25), согласно которым это таинство установил Спаситель на Своей прощальной Вечере с учениками. При этом Иисус Христос использовал иуд. обряд преломления пасхального хлеба в воспоминание исхода евреев из Египта (ср. Втор 8, 3). Во время пасхальной трапезы Он произнес молитву благодарения над хлебом, а затем преломил его и подал ученикам со словами: "Примите, вкусите, это есть Тело Мое" (ср. Мк 14, 22); в конце трапезы (или по ее окончании) Он совершил также благодарственную молитву над чашей вина и подал ее ученикам, говоря: "Это есть Кровь Моя нового завета, которая за многих прольется" (ср. Мк 14, 24). Н.-з. описания евхарист. формулы различаются тем, что в Мф 26, 26-29 и Мк 14, 22-25 (в отличие от Лк 22, 15-20 и 1 Кор 11, 23-25) присутствуют слова о крови: "...за многих изливаемая" и отсутствуют слова: "Это совершайте в память обо Мне". Среди библеистов нет единого мнения относительно того, какой из этих текстов наиболее точно воспроизводит слова Христа во время Тайной вечери.

Учение Христа о Е. как небесном вечном Хлебе содержится в Его проповеди в Капернауме (ср. Ин 6, 25-59). Осн. положения этого учения: Е. духовно воскрешает вкушающих от нее, дает им вечную жизнь, а также соединяет верующих со Христом и друг с другом.

Важным свидетельством об истории Е. являются упоминания о собраниях первых христ. общин для совершения богослужений, содержавших обряд преломления хлеба как воспоминание о Господе, о Его земной жизни, Тайной вечере, искуплении, страдании и смерти, воскресении и вознесении на небо (Деян 2, 42; 20, 7-12). Об изначальной вере в реальное присутствие в Е. истинных Тела и Крови Христа говорят в т.ч. предостережения ап. Павла касательно недостойного принятия Е. (1 Кор 11, 28-32) и запрещение христианам участвовать в языческих культовых трапезах (1 Кор 10, 14-22).

Раннехрист. период и эпоха патристики. Раннехрист. апологеты и представители Александрийской богосл. школы (напр., Климент Александрийский) под влиянием платонизма при интерпретации Е. использовали концепцию "действительность-символ": будучи символом-образом, Е. являет в себе и отражает первообраз – Иисуса Христа, реально в ней присутствующего; с другой стороны, Е. устремляет участвующих в ней к своему первообразу, а именно к эсхатологической полноте присутствия Христа.

Каппадокийские Отцы называли Е. тайной истинного и полного единения со Христом, священной и глубоко таинственной действительностью, "Божественной мистагогией" (Григорий Нисский); они подчеркивали общинный и жертвенный характер Е., особое внимание обращая на то, что евхарист. тайна совершается благодаря действию Св. Духа, поэтому свое учение о Е. представляли в пневматологическом аспекте. Представители Антиохийской богосл. школы связывали спасительное действие, осуществляющееся в Е., с человеч. природой Христа и Его искупительной жертвой. В понимании Иоанна Златоуста содержанием евхарист. жертвы является дар, принесенный Иисусом Христом на кресте, а также дар, приносимый каждым участвующим в Е. Отцы Церкви также применяли соотношение "действительность-символ" к евхарист. дарам: хлеб и вино как образ и подобие воплощают собой Тело и Кровь Зриста, Который реально присутствует в евхарист. литургии, принося Себя в жертву посредством крестной смерти. Евхарист. хлеб и вино в иудеохрист. традиции и в учении греч. Отцов – это прежде всего анамнесис (литург. воспоминание) Боговоплощения (Дидахе 14, 1; Юстин Философ, Dialogus cum Tryphone Iudaeo 41, 1; Apologia 1, 66; ириней Лионский, Adversus haereses III, 19, 1; IV, 18, 4-5; V, 2, 3); так же, как Сын Божий принял тело от Девы Марии, в Е. Он через Св. Духа соединяется с жертвенными дарами. Александр. богословы (Евсевий Кесарийскиий, Афанасий Великий, Кирилл Александрийский и др.) отмечали, что в Е. Тело и Кровь Христа открывают путь к единению с Логосом (Ориген даже преуменьшал значение физического причащения, считая особенно важным дух. причащение посредством еванг. слова, проповеди и молитвы). В V в. некоторые антиох. богословы, склонные к крайней форме диофизитства, основываясь на христологическом термине "неизменный", сформулированном в 451 на Халкидонском соборе, не признавали, что в Е. происходит пресуществление хлеба и вина, а утверждали, что в результате освящения Св. Дух (либо благодать) наполняет хлеб и вино, которые после этого можно называть Телом и Кровью Христа; согласно их представлениям, пресуществление означало бы смешение человеч. природы Христа с Божественной. В VIII в. ортодокс. учение о Е. разрабатывал Иоанн Дамаскин, утверждавший, помимо реальности пресуществления в Е. (PG 94, 145), испостасное единство евхарист. Тела и Крови с Предвечным Словом (PG 94, 1346).

Лат. Отцы Церкви (Киприан Карфагенский, Августин) для выражения присутствия Христа в Е. (не подвергая никакому сомнению его реальный характер) также пользовались понятиями образа, знака и подобия. Влияние этических идей стоицизма проявилось в разработке духовно-нравственного и пастырского аспекта Е., в особенности в соч. Киприана Карфагенского, согласно которому Е. придает верующему дух. силу для ведения нравственной жизни, укрепляет его в страданиях и служит источником единения с Христом и христ. общиной (Epistola 63 13; Epistola 69 5). Лат. богословы, подчеркивая жертвенный характер Е., стали называть евхарист. литургию "Новой жертвой" не в силу анамнесиса, а из-за непосредственного совершения жертвоприношения. Согласно Амвросию Медиоланскому, природа хлеба и вина претерпевает изменение вследствие произнесения евхарист. молитвы. Августин, разделяя традиционное учение Церкви о реальном присутствии Христа в Е. (Secmo 227), для выражения ее значения как знака ввел понятие sacramentum в качестве определения евхарист. хлеба и вина, а res sacramenti – в качестве определения Тела и Крови Христа. Согласно его учению, Е. как таинство Тела и Крови – это отражение (реальный символ) ист. Тела и Крови Христа, т.е. res этого таинства относится не только к собственно Телу и Крови, но и к Мистическому Телу Христову, которым является Церковь.

Средневековье. В сер. IX в. возник спор между бенедикт. богословами Пасхазием Радбертом (который определял Е. как реальность, отводя символу гносеологическую функцию) и Ратрамном Корбийским, утверждавшим лишь символический характер Е. В XI в. спор о Е. продолжил Беренгарий Турский; разделяя взгляды Ратрамна, он при интерпретации Е. ввел понятие субстанции, утверждая, что субстанцияхлеба и вина не пресуществляется в Тело и Кровь Христа, а лишь становится их символом. ответом на это гетеродоксальное богосл. мнение стало составленное для Беренгария кард. Гумбертом Сильва-Кандидским исповедание веры (DH 690), в котором Тело и Кровь в Е. трактуются как реальность, которой можно приобщиться чувственным (sensualiter) и подлинным (in veritate) образом в таинстве. В исповедании веры, провозглашенном на Римском соборе 1079, содержалось положение о присутствии в Е. Тела и Крови Христа в реальной субстанции и подлинной природе.

В XIII в. в учение о Е. были введены аристотелевские категории материи и формы; тайноустановительные слова относили исключительно к освящению как форме таинства, т.е. как подлинной действенной основе присутствия Тела и Крови Христа в хлебе и вине. Некоторые представители схоластики интерпретировали это присутствие в соответствии со строго ограниченным дословным содержанием рассматриваемых понятий, подразумевая присутствие под видом хлеба только Тела, а под видом вина – только Крови. Присутствие "всего Христа" (Его Тела, Крови, Души и Божества) под отд. видами в поздней схоластике было названо учением о конкомитанции (лат. concomitantia – сопровождение), в соответствии с которым присутствие Тела сопровождается присутствием Крови и Души, а присутствие Крови – присутствием Тела и Души; в силу же ипостасного единства присутствие Тела и Крови сопровождается присутствием Божества Христа (см. Фома Аквинский, Summa theologiae III, 76, 1-3).

Богосл. размышления на тему Е. Гуго Сен-Викторского, Петра из Пуатье, Петра Ломбардского, Александра Гэльского и в особенности Фомы Аквинского (содержащиеся в Summa theologiae III, 73-82) были сосредоточены на интерпретации учения о пресуществлении, определенном через понятие транссубстанциации (transsubstantiatio), которое было введено Роландом Бандинелли (впоследствии ставшим Папой Александром III) и официально принято Церковью в 1215 на IV Латеранском соборе. Иной точки зрения придерживался И. Дунс Скот, считавший, что не меньшего внимания заслуживает учение о консубстанциации (лат. consubstantiatio – сопребывание [субстанций]). Широкое признание получила теория Фомы Аквинского, согласно которой субстанция хлеба и вина пресуществляется в субстанцию Тела и Крови Христа при сохранении акциденций, свойственных хлебу и вину; благодаря этому Тело Христово, присутствуя под видом субстанции (per modum substantiae), не подчиняется физиологическим законам и имеет метафизическое, а не пространственное измерение. Развитие учения о пресуществлении в период Средневековья оказало влияние на формирование евхарист. культа: дарохранительница (а не алтарь) стала считаться центр. местом храма, а поклонение пресуществленному евхарист. Хлебу и его созерцание – средоточием мессы.

К вероучительным документам этого времени, касающимся Е., относятся: послание Cum Marthae circa (1202), адресованное Иоанну, архиепископу Лионоскому, Папой Иннокентием III (DH 782-784); исповедание веры против катаров (DH 800-802), принятое на IV Латеранском соборе; исповедание веры имп. Михаила VIII Палеолога (DH 851-861), принятое на II Лионском соборе; постановление Констанцского собора против заблуждений Джона Уиклифа (DH 1151-53), а также декрет того же собора Cum in nonnullis, обосновавший возможность совершения причащения только под видом хлеба (DH 1198-1200).

Новое время. В период Реформации дискуссии на тему Е. возобновились в связи со взглядами протест. богословов, однако догм. постановления Тридентского собора по этому вопросу, изложенные гл. обр. в Decretum de sanctissima Eucharistia (DH 1635-61), фактически положили конец спорам по поводу принципиальных моментов учения о Е. Собор определил реальное присутствие Тела Христова в Е. как истинное (vera), а не символическое, реальное (realis), а не посредством подобия, и субстанциальное (substantialis), а не только своей силой, как считал Ж. Кальвин. Собор подчеркнул, что при пресуществлении вся субстанция хлеба и вина полностью переходит в субстанцию Тела и Крови Христа (т.е. после освящения даров сохраняется только вид хлеба и вина), а также что под каждым видом и в каждой частице присутствует "весь Христос". Кроме того, в соборном декрете говорилось о необходимости участия в Е. в состоянии благодати, о принятии причастия с верой и любовью.

В XX в. новый импульс развитию богосл. мысли о Е. придало литург. движение. В бенедикт. монастырях Бёрон и Мария Лаах развивалась богосл. интерпретация присутствия евхарист. Христа и Его спасительного действия, нашедшая свое отражение в энц. Папы Пия XII Mediator Dei (DH 3855) и в конст. II Ватиканского собора Sacrosanctum Concilium. Многие катол. богословы XX в. (И. Конгар, А. де Любак, М.-Д. Шеню, Ж. Даниелу) отмечали необходимость рассмотрения вопроса о Е. в контексте спасения, которое совершается одновременно в персональном (посредством веры) и сакраментальном (opus operatum) аспекте. Представители библейско-экумен. направления в катол. богословии также подчеркивали спасительный характер Е.; результатом их деятельности стали межконфес. встречи богословов в бенедикт. аббатстве Шеветонь, посвященные в т.ч. обсуждению реального присутствия Христа в Е. С 1966 учение о Е. с использованием положений феноменологии развивал Э. Схиллебекс.

Тема Е. постоянно присутствует в межхрист. диалоге. Комиссия Всемирного совета Церквей "Вера и церковное устройство", в которой участвуют и катол. богословы, выработала ряд документов о Е.: в Лозанне (1927), Эдинбурге (1937), Лунде (1952), Монерале (1963) и Аккре (1974). В 1971 документ доктринального характера, посвященный Е., подготовила межконфес. Домбская группа. В 1978 в Падерборне был опубликован документ католическо-лютеранской комиссии, в котором лютеране признали истинность положения, сформулированного Тридентским собором, о том, что Иисус Христос присутствует в Е. "истинно, реально и субстанциально".

Совр. представления о Е. сформулировал II Ватиканский собор, который в большинстве выработанных им документов отметил высшую ценность и значение Е. для Церкви как народа Божьего, а также для каждого человека как отд. личности; эта позиция получила подтверждение в энц. Папы Иоанна Павла II Redemptor hominis.

Е. – таинство, завершающее христ. посвящение: те, кто был возведен крещением в достоинство царственного священства и в еще большей степени уподоблен Христу в таинстве миропомазания, вместе со всей общиной участвуют в жертве Господа. Поэтому Е. – источник и вершина всей христ. жизни, в ней "содержится все духовное благо Церкви, т.е. Сам Христос, Пасха наша и Хлеб живой, через Плоть Свою, Святым Духом оживотворенную и животворящую, подающий жизнь людям, которые таким образом призываются и побуждаются в единении с Ним приносить в жертву самих себя, свой труд и все тварное" (Presbyterorum ordinis 5). В центре таинства Е. находятся хлеб и вино, которые через молитву освящения (слова Христа и призывание Духа Святого) пресуществляются в Тело и Кровь Христа, живого, воскресшего и прославленного, ибо "смерть уже не имеет над Ним власти" (Рим 6, 9).

Таинство Е., установленное Христом как воспоминание Его смерти и воскресения, совершается как постоянное бескровное "обновление" жертвы Христа посредством служения священников (ср. энц. Папы Пия XII Mediator Dei 55-56). Как сакраментальное жертвоприношение Е. является прежде всего жертвой благодарения Богу Отцу за Его благодеяния в деле творения, искупления и освящения, а также жертвой хвалы, которую Церковь от имени всего творения воспевает Богу через Христа и со Христом.

Е. – это воспоминание Пасхи Христовой, актуализация и сакраментальное приношение Его единой жертвы в литургии Церкви: совершая Е., Церковь совершает память Пасхи Христа, и Пасха Христа присутствует в настоящем. "Всякий раз, когда совершается на алтаре жертва Христа, в которой был заклан Христос, Пасха наша, совершается дело нашего искупления" (LG 3). Е. вновь делает реальной жертву Креста, является ее воспоминанием и приносит ее плоды.

Благодаря силе слова Христова и действию Святого Духа в Е. пребывает Христос во всей полноте Своей Божественной и человеч. природы. Это присутствие истинно, реально и сущностно (субстанциально); оно возвышает Е. над всеми другими таинствами и делает ее "совершенством духовной жизни и целью, к которой стремятся все таинства" (Фома Аквинский, Summa theologiae III, 73, 3). Евхарист. присутствие Христа начинается в момент освящения даров и продолжается все время, пока они сохраняют вид хлеба и вина.

Христос реально присутствует под каждым видом и в каждой частице Св. Даров, поэтому причащение (в т.ч. только под видом хлеба) означает общение и единение (communio) со Христом и со всей церк. общиной. В Е. человек "облекается во Христа", становится "храмом Св. Духа", укрепляется на пути к вечной жизни (ср. Ин 6, 54-55). "... Из Е., словно из источника, на нас изливается благодать, и с величайшей действительностью достигается то освящение людей во Христе и прославление Бога, к которому, как к своей цели, устремляются все остальные действия Церкви" (SC 10). Е. – это Трапеза, предвещающая эсхатологическую Трапезу в Царстве Отца.

Правосл. богосл.традиция осмысления Е. опирается на положения, выработанные представителями византийского богословия. Особенностью толкования этого таинства в Средние века (в трудах Феодора Мопсуэстийского, Максима Исповедника, Германа Константинопольского, Николая Кавасилы и др.) было постепенное его насыщение символическими смыслами, в результате чего каждая часть Божественной литургии стала пониматься как "изображение" одного или сразу неск. моментов свящ. истории, прежде всего НЗ. Одной из главных тем антилат. полемики, развернувшейся на Востоке в XI в., было использование на Западе опресноков во время совершения таинства Е. Согласно визант. богословам (Никита Стифат и др.), в качестве евхарист. хлеба следовало использовать квасной хлеб, т.е. тот, который, по мнению визант. богословов, использовал Иисус Христос на Тайной вечере.

В XIV в. на развитие правосл. богосл. концепции о Е оказали труды Григория Паламы и Николая Кавасилы, считавших, что благодаря участию в Е. человек достигает обожения. В дальнейшем. находясь в стороне от зап. споров на тему Е., эти представления не претерпели значительных изменений. В отличие от катол. Запада, правосл. Восток стал придавать большее значение моменту призывания Св. Духа (эпиклесис), чем тайноустановительным словам. В рус. правосл. традиции XVIII-XIX вв. делался акцент на непосредственном дух. опыте участия в таинстве Е. и подчеркивалось, что способ преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа и форма присутствия Христа в Е. остаются тайной веры.

В правосл. мысли XX в. возродился интерес к богосл. интерпретации Е. Эсхатологическое измерение Е., согласно о. С. Булгакову, заключено в ожидании "вечной Е.", которая наступит в грядущем Царстве Божием. Космический характер Е. отмечали Н.А. Бердяев и О. Клеман. В своих соч. о. А. Шмеман подчеркнул целостность и единство таинства Е., его неотделимость от всех составных частей Божественной литургии, а не только от евхарист. канона или одной из его частей. Шмеман также выступил против разделения символа и реальности: символы, используемые в литургии, не "изображают", а являют верующим ту реальность, на которую они указывают; благодаря Е. Церковь становится "входом в жизнь воскресшего Христа". Экумен. аспект Е. подчеркивали о. С. Булгаков и родоначальник евхаристической экклезиологии о. Н. Афанасьев, говоривший, что в ней – "главная связь между католиками и православными".

Помимо евхарист. культа, связанного с совершением литургии в катол. традиции сформировались и др. формы почитания Св. Даров. Еще в раннехрист. эпоху появился обычай сохранять Св. Дары для причащения больных и для преподания последнего напутствия (viaticum) умирающим. К XIII в. сложилась практика сохранения Св. Даров для поклонения (adoratio) евхарист. Христу. Впоследствии в лат. обряде был введен праздник Тела Христова (позднее – торжество Тела и Крови Христа), получили распространение евхарист. процессии, выставление Св. Даров для поклонения; возникали различные евхарист. братства и монаш. конгрегации, посвященные культу Пресв. Е. (адоратки, сакраментинцы, евхаристики и др.). Особая форма евхарист. культа – евхаристические конгрессы (в т.ч. международные), которые проводятся с конца XIX в. В XX в. во многих городах были организованы специальные часовни постоянного поклонения Св. Дарам. В последние десятилетия в документах Церкви неоднократно подчеркивалось личностно-обществ. измерение евхарист. культа.